Черная месса - Джерард О`Нил

Однако когда полиция штата арестовала Флемми, стало понятно, что игра закончена. А когда в ФБР сообразили, что случилось, то сразу же устранились от дела. Единственный раз, когда Флемми после ареста попытался вступить в контакт со своими прежними союзниками, произошел во время слушания о залоге – Флемми окликнул агента Эдварда Куинна и, не получив желаемого ответа, понял, что он больше не ценный осведомитель. Теперь он просто еще один неудачливый гангстер в зале суда.

– Что происходит? – спросил Флемми проходившего мимо Куинна, и тот заметно испугался. – Как насчет освобождения под залог? – То есть «вытащи меня отсюда».

Но все, что Куинн мог для него сделать, это принести банку колы.

Однако даже в ту минуту, когда Куинн попятился и между ними вырос представитель стороны обвинения, Флемми все еще надеялся на какое-то волшебное чудо. Он вспоминал годы опеки его ФБР, то, как благодаря Полу Рико в суде штата закрывали дела о покушениях на убийство. Флемми вспоминал, как ему когда-то сообщили о жучках, установленных полицией штата в гараже на Ланкастер-стрит, о времени, когда их с Уайти вытащили из дела о махинациях на скачках. Как бостонское отделение ФБР помогало прикрыть убийства, совершенные членами «Уинтер-Хилл» в Бостоне, Тулсе и Майами. Ну конечно же его друзья Джим Балджер и Джон Коннолли «все это разрулят».

Но все, чего дождался Флемми, так это тюремные свидания с Кевином Уиксом, дружком Балджера из Южного Бостона, которому поручили передать слова сочувствия от Джона Коннолли. Агент велел сказать Флемми: он хочет, чтобы тот знал, как сильно Коннолли расстроен, что ФБР так их обоих подвело.

От Балджера Флемми не услышал ни слова.

Балджер быстро приспособился к жизни в бегах. Своенравный подросток, добивавшийся внимания тем, что прогуливался с ручным оцелотом по жилому комплексу Олд-Харбор, развил в себе интуицию и дисциплинированность армейского рейнджера, затаившегося в джунглях. Как только стало понятно, что ему вот-вот предъявят обвинение, он порвал все связи с Южным Бостоном, за исключением редких телефонных звонков с заранее выбранных платных таксофонов.

Хотя Балджер никогда не отличался сентиментальностью и не имел каких-либо душевных привязанностей, Флемми все же был удивлен тем, что не получил от него ни весточки с тех пор, как партнер и соратник начал свои скитания по маленьким городкам Центральной Америки. И все-таки Балджер сделал для Флемми больше, чем когда-либо делал для других. Он предупредил, чтобы тот держался подальше от Бостона, а Флемми так глупо проигнорировал предостережение. Это была идиотская ошибка, а Уайти таких никогда не допускал.

Но Балджер и сам едва не совершил оплошность. В январе, вскоре после того как полицейский Том Даффи задержал Флемми, Балджер ехал в сторону Бостона. Терезе Стэнли надоели их затянувшиеся «каникулы». Начиная с осени 1994 года, пока Балджер выжидал, желая понять, что происходит в Бостоне, они успели побывать в Дублине, Лондоне и Венеции, а затем колесили по юго-западу Соединенных Штатов. Но Стэнли наскучило любоваться достопримечательностями, она устала от уединения с замкнутым, необщительным Балджером, устала от его бесконечного молчания. Она тосковала по своим детям и по Южному Бостону. В последние несколько недель их путешествия Стэнли побаивалась задавать даже самые простые вопросы вроде: а куда мы едем сейчас? Это сразу же вызывало ссору.

Так что в январе 1995 года парочка в гнетущем молчании ехала к Бостону по шоссе 95 в Коннектикуте, как вдруг Стэнли услышала по радио сообщение об аресте Флемми. Балджер свернул на первом же повороте и направился в Нью-Йорк, где у них был номер в «Манхэттен-отеле». Балджер оккупировал платные таксофоны отеля, пытаясь выяснить хоть что-нибудь. Тереза даже не пыталась понять, что происходит.

На следующий день они въехали на парковку к югу от Бостона, где Стэнли вышла из машины в ожидании своей дочери. Балджер бросил ей: «Я позвоню» – и, взревев мотором, уехал от нее навсегда. Она больше никогда ничего о нем не слышала.

Но уехал Уайти не один, он забрал свою вторую подругу, Кэтрин Грейг, и растворился на сельских просторах Америки, как стареющий обыватель-пенсионер с молодой женой.

Снова пустившись в бега, только уже с другой женщиной, Балджер какое-то время жил в Луизиане в дельте реки Миссисипи. По сообщениям, его видели на Среднем Западе, во Флориде и даже в Мексике, в Канаде и Ирландии. Следователи фиксировали его телефонные звонки из отеля в Новом Орлеане и из ресторана в Мобиле, штат Алабама. Он поддерживал связь с Кевином Уиксом и некоторыми членами семьи и даже пару раз отважился приехать в окрестности Бостона для встречи с Уиксом. Во время встреч, проходивших обычно рано по утрам (в 1995 и 1996 годах), Уикс передавал Балджеру фальшивые удостоверения личности и сведения о том, как идет следствие. Кевин О’Нил тоже внес свою лепту, переведя на счет Балджера около 90 000 долларов вскоре после того, как тому пришлось исчезнуть из Бостона. Но никто больше об Уайти ничего не слышал с тех пор, как он бросил Терезу Стэнли.

За исключением Джона Морриса.

Последним местом службы Морриса в ФБР перед отставкой была академия ФБР в Вирджинии. Он занимал должность начальника отдела по боевой подготовке. Как-то однажды в октябре его секретарь доложил, что звонит некий настойчивый «мистер Уайт». Проведя десять месяцев в бегах, обнаглевший Балджер позвонил из платного таксофона у дороги.

У него имелось короткое сообщение от Винца: «Если я сяду в тюрьму, ты тоже сядешь в тюрьму».

– Я заберу тебя с собой, ублюдок, – сказал Балджер.

– Я тебя услышал, – ответил Моррис. Той же ночью у Джона Морриса случился тяжелый сердечный приступ. Своим телефонным звонком Балджер едва его не убил.

Глава 19. Где пенни, там и фунт

Их камеры находились бок о бок на среднем уровне тюремного блока Н-3 плимутского окружного исправительного учреждения. Номер 419 занимал Кадиллак Фрэнк Салемме, а номер 420 – солдат мафии Бобби Делюка. В камерах размером семь на девять футов был серый цементный пол, а стены выкрашены в грязно-белый цвет. Стояло позднее лето 1996 года, и дело против Балджера и Флемми о рэкете (хотя и при отсутствующем Балджере) медленно набирало обороты. Дело находилось в стадии изучения доказательств – это та часть предварительного слушания любого уголовного дела, когда защита предъявляет обвинению доказательства и материалы в пользу обвиняемого. Затем защита изучает материалы дела и готовится к судебному процессу, но до этого пытается выяснить, нельзя ли разрушить предъявленное государственное обвинение, выявив неправомерные действия при сборе доказательств. Если адвокатам защиты удается убедить судью, что все доказательства (или их часть) были получены незаконным путем, судья может закрыть дело. В зависимости от того, сколько доказательств проходит эту стадию, дело против обвиняемого либо переквалифицируется, либо в идеальном случае и вовсе разваливается.

Салемме и Делюка скорчились над магнитофоном «Сони». Они получили указание от своего бостонского адвоката Энтони М. Кардинале. «Слушайте пленки, – инструктировал их адвокат, – слушайте внимательно». Он принес в тюрьму кучу крохотных кассет с копиями записей, которые ФБР делало во время электронного наблюдения: с Принс-стрит, 98, из закусочной «У Ванессы», из кафе «У Геллера», со встречи двух мафиози в отеле «Хилтон», в международном аэропорту Логан, с церемонии посвящения в мафию в 1989 году и прочих.

Тони Кардинале и сам изучал записи, но он хотел, чтобы их послушали и Салемме с Делюка. Они лучше понимают разговоры мафиози: голоса принадлежат их дружкам. Все трое искали способ опротестовать допустимость использования этих записей в суде. «Слушайте, – инструктировал Кардинале, – ищите что-нибудь незаконное».

Особый интерес для адвоката представляли пленки, во время записи которых ФБР использовало «блуждающий» жучок. В отличие от всех прочих этот не крепился на потолке, стене или под лампой. Вместо этого мощный переносной портативный микрофон мог передвигаться в сферической антенне, которую агенты ФБР направляли на людей, чтобы подслушивать их разговоры, даже если те находились в машине или в доме. ФБР прибегало к помощи блуждающего жучка, когда не знало заранее места встречи или же не хватало времени для установки фиксированного жучка или прослушки на телефон. Благодаря мобильности блуждающий жучок был высокоэффективным средством электронного наблюдения, использование которого вызывало страх и возмущение как у защитников права на невмешательство в личную жизнь, так и у адвокатов защиты. Кардинале, к примеру, не относился к его фанатам. «Блуждающий жучок представляет собой, вероятно, самое опасное средство вмешательства государства, – говорил он. – В определенном смысле они просто игнорируют Четвертую поправку. Потому что если вы становитесь целью, правительство может преследовать вас где угодно. В вашем доме. В доме вашей матери. В церкви. Где бы вы ни находились, правительство имеет достаточно возможностей вас контролировать. Происходит безграничное распространение электронного наблюдения, и это страшное оружие, которым нельзя злоупотреблять».